Юрий Королев. И Америка, и Россия, и теперь подошла очередь осознать это Европе прозевали момент, когда Германия вновь превратилась в мировую державу; для Трампа это не было откровением, но американская элита только приоткрывает очи. Тут надо немного оглянуться в прошлое. По-настоящему послевоенных было на самом деле два президента, впитавших в себя политическую традицию эпохи Рузвельта - это Трумэн и Эйзенхауэр, - они решили спор о дележе мира, и выбрали не СССР, а Западную Европу, включая потерпевшую поражение Германию. И главным образом - Германию (плюс Великобритания). Германия испугала их до смерти: своим упорством, своей сопротивляемостью, своей способностью отмобилизовать жертвенно нацию и материальный потенциал: но главное - технологическими достижениями, уже реализованными и еще находившимися в потенциале и разработке, своими блестящими учеными, инженерами и лабораториями. Мистический ужас перед германским гением заставил Америку создать уникальный для своего времени и гигантский план Маршалла, - восстановления Германии и Европы под гегемонией Америки. Германия периода Гитлера была демонизирована и фактически закрыта для научного анализа - покрытая флером вельзевуловой тени и страха, нагнетаемого отчасти сознательно, а отчасти подпитываемого как иммигрировавшими в США германскими учеными, так и ставшими их коллегами американскими. Точкой фокуса в этом стали темы концлагерей и антисемитизм режима Гитлера. Объективно оказалась заинтересованной в таком развитии и Россия, которая смогла практически беспрепятственно создать самую большую в ее истории территориальную империю, успела, освоив германскую технологию, которой уже владели США, создать ядерное оружие и оградить свою империю союзом восточно-европейских стран. И в Америке, Трумэн и Эйзенхауэр, и в России - Сталин приняли курс на технологическую гонку. И вот теперь опять пришло время США разбираться с Германией... Ялтинский мир демонтирован в той части, что касается России: все, кроме позиций в ООН и Совбезе, потому что это вопрос последнего этапа раздела мира.

Юрий Королев. Каждый из них, США, ЕС, Китай и Россия сами по себе каждый являются полем острой борьбы национального и интернационального, то есть диалектических противоречий международной экономической интеграции и поисков ей соответствия в социальной и политической сфере. Переживаемый период заострил всю дискуссию на роли государства в глобализации. Когда исторически выбор пал на государство - США - как на гегемона революции и лидера формирования новой общественной формации, это обусловило двойственную роль государства: с одной стороны, государство США - ведущая сила глобализации, а с другой, все прочие государства-ведомые в интеграционном процессе глобализации; если государство США укрепляется, чтобы осуществлять не только социально-экономические преобразования, но и создавать адекватное правовое поле для новой исторической субстанции, то в отношении других оно требует делегирования полномочий частным корпорациям и опосредованно - государству-лидеру глобализации, то есть США, ослабления национальной государственной власти для облегчения и ускорения международной интеграции. В 90-е годы Россия была одним из самых послушных адептов глобализации, а ее государство двигалось в фарватере флагмана глобализации; однако огромные потери, которые несло население страны, стали угрожать власти и заставили элиту искать более выгодные условия передачи полномочий и делегирования власти и национального богатства. Не только в России произошло такое столкновение интересов, и по миру пронеслись цветные революции, которые имели целью уничтожить или предельно ослабить национальные государства. Однако цена этой революционной волны оказалась слишком велика и, как обычно в истории, начался откат революции и повсеместное становление бонапартистских режимов. Опыт показал, что они не хуже, а лучше революционеров могут служить целям глобализации, но торговля за цену участия обострилась до предела.

Чех, Лех и Рус — «три брата-славянина», персонажи-эпонимы легенды об основании Чехии, Польши и Руси[1][2][3]. По одной из версий, три брата охотились вместе, но каждый из них решил пойти по своему направлению. Рус пошёл на восток. Чех продвинулся на запад на гору Ржип, недалеко от Богемии, тогда как Лех пошёл на север, до тех пор, пока не встретил огромного белого орла, охраняющего своё гнездо. Он основал поселение Гнезно и выбрал белого орла в качестве своего герба.В «Чешской хронике» Козьмы Пражского (начало XII века) рассказывается о прибытии в Богемию славянского племени во главе с «праотцом Чехом». Затем в чешском варианте легенды появился и Лех, а в польском варианте легенды также и Рус[1][2][3].Легенда известна по «Великопольской хронике»: В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов… от этих паннонцев родились три брата, сыновья Пана, владыки паннонцев, из которых первенец имел имя Лех, второй — Рус, третий — Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами.»[4] »Древнерусская летопись «Повесть временных лет» и средневековые литовские легенды о Палемоне связывают происхождение своих народов с регионом Норик, где жили иллирийские венеты:[5]:«…По разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошёл и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть суть славяне» — Повесть временных лет С этим согласуется также легенда об образовании чешского народа, описанная в книге Прокопа Слободы: «Хорошо знаю, что известно многим, но не всем, как некогда из этой крапинской местности, по исчислению Петра Кодицилюса и многих других, в 278 году, ушёл очень знатный вельможа Чех с братьями своими Лехом и Русом, а равно со всеми своими приятелями и родом, из-за того, что они не могли уже переносить те великие нападки и притеснения, которые делали им римляне, а особенно начальник римских войск Аврелий, который охранял Иллирию вооружённой рукой и настолько притеснял его род, что Чех со своими поднял против него восстание и вывел его из числа живых. И вследствие этого, боясь могучей руки римлян, покинул Крапину, своё отечество. Целых 14 лет служил он с Салманином, с сыном Цирципана, в то время правителя и будущего вождя богемского народа…» — SlobodaProkop, franceskan. Preporodjeniceh, alitisvetostisvetostisv. Prokopa vu domovini Ceha, Krapine. V Zagrebu pri Fr. X. Zeran. Seki 1767 Содержание этой легенды полностью согласуется с римскими хрониками, которые повествуют о восстании Марка Аврелия Кара в Норике и Ретии в 282 году, в результате которого восставшими был убит римский император Марк Аврелий Проб и власть перешла к Кару[6][7][8]. Именно в Великопольской хронике легенда появилась в законченном виде в XIV веке, так как в рукописи, написанной в 1295—1296 гг. (из библиотеки Яна Годийовского), отсутствует фрагмент о братьях. Предполагают, что автор версии о трёх братьях добавил Руса к легенде о лехе по имени Чех из хорватской земли, известной по чешской стихотворной хронике Далимила Мезиржицкого (Dalimil Meziricsky), созданной в 1308—1314 гг.[9]Чех и Лех фигурируют в чешской «Хронике» Яна Пшибика из Пулкавы (XIV век), все три брата у польского историка Яна Длугоша (XV век).Эпический Рус известен также по персидскому «Собранию историй» в начале XII века.Примечания
Екатерина Вельмезова. Чех, Лех и Рус: В поисках мифических первопредков // Родина. — 2001. — Вып. 1/2. — С. 26-28. Архивировано 26 января 2013 года.
В поисках мифических первопредков славян Ноево потомство
Мыльников А. С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы. Этногенетические легенды, догадки, протогипотезы XVI — начала XVIII века. — СПб., 1996. — 320 с. — ISBN 5-85803-063-7.
Великая Польская хроника. Пролог.
Текст повести в переводе Д. С. Лихачёва[1]
Флавий Вописк Сиракузянин. «История Августов». Проб. XXI. 2—3.
Аврелий Виктор. О цезарях. XXXVII. 4.
Евтропий. Бревиарий от основания города. IX. 17. 2.
Предисловие к Великопольской хронике
Литература

World history "Хорошо знаю, что известно многим, в 278 году, ушёл очень знатный вельможа Чех с братьями своими Лехом и Русом, а равно со всеми своими приятелями и родом, из-за того, что они не могли уже переносить те великие нападки и притеснения, которые делали им римляне, а особенно начальник римских войск Аврелий, который охранял Иллирию вооружённой рукой и настолько притеснял его род, что Чех со своими поднял против него восстание и вывел его из числа живых" - так описываются события начала славянской истории в чешской и польской хрониках, немного об этом сказано и в русской "Повести временных лет".Это событие - исход славянских родов из подконтрольных Риму провинций Паннония и Норик (нынешняя Австрия, Словения и Западная Венгрия) упоминается и в римских хрониках, как раз в тех местах был убит в 282 году римский император Марк Аврелий Проб при подавлении бунта.Часть славян во главе с Чехом направилась на северо-запад и, достигнув горы Ржип под Прагой, обосновалась там. Лях пошел на север и возле гнезда белого орла обосновал поселение Гнезно (белый орел стал гербом Польши), Рус же направился на северо-восток, на территории уже заселенные балтскими и финно-угорскими племенами.Из этого следует, что русские не пришли со скифами, гуннами, печенегами и прочими с Востока, а пришли, как и все славяне с Запада, из территории Римской империи, и 278 год можно считать первым задокументированным годом истории славян, а значит и русских.

Yury Korolev. Теперь подошла очередь Европы, - кому что... Америка прозевала момент, когда Германия вновь превратилась в мировую державу; для Трампа это не было откровением, но американская элита только приоткрывает очи. Тут надо немного оглянуться в прошлое. По-настоящему послевоенных было на самом деле два президента, впитавших в себя политическую традицию эпохи Рузвельта - это Трумэн и Эйзенхауэр, - они решили спор о дележе мира, и выбрали не СССР, а Западную Европу, включая потерпевшую поражение Германию. И главным образом - Германию (плюс Великобритания). Германия испугала их до смерти: своим упорством, своей сопротивляемостью, своей способностью отмобилизовать жертвенно нацию и материальный потенциал: но главное - технологическими достижениями, уже реализованными и еще находившимися в потенциале и разработке, своими блестящими учеными, инженерами и лабораториями. Мистический ужас перед германским гением заставил Америку создать уникальный для своего времени и гигантский план Маршалла, - восстановления Германии и Европы под гегемонией Америки. Германия периода Гитлера была демонизирована и фактически закрыта для научного анализа - покрытая флером вельзевуловой тени и страха, нагнетаемого отчасти сознательно, а отчасти подпитываемого как иммигрировавшими в США германскими учеными, так и ставшими их коллегами американскими. Точкой фокуса в этом стали темы концлагерей и антисемитизм режима Гитлера. Объективно оказалась заинтересованной в таком развитии и Россия, которая смогла практически беспрепятственно создать самую большую в ее истории территориальную империю, успела, освоив германскую технологию, которой уже владели США, создать ядерное оружие и оградить свою империю союзом восточно-европейских стран. И в Америке, Трумэн и Эйзенхауэр, и в России - Сталин приняли курс на технологическую гонку. И вот теперь опять пришло время США разбираться с Германией... Ялтинский мир демонтирован в той части, что касается России: все, кроме позиций в ООН и Совбезе, потому что это вопрос последнего этапа раздела мира.
Украина - поле традиционной геополитической распри, в которой традиционно в качестве субъектов исторического действа присутствовали Россия, Германия, Австрия, Франция и Англия; В историческом смысле, Польша и Украина участвовали как объекты европейской картографии; нечего и говорить, дух истории сохранился и поныне; тем не менее Польша - сегодня несомненный субъект европейской истории, а Украина настойчиво претендует на такую же роль. В 18-20-х веках народы воспринимали имперскую прямолинейность как должное, и Польшу с Украиной неоднократно делили как придется; случалось, что под горячую руку попадались и Чехия со Словакией, и Венгрия с Румынией, и Австрия с аншлюссами, и даже Германия с берлинской стеной, что уж тут об Украине говорить. Но любой геополитически подкованный человек вам скажет, как это сделал Бжезинский, - с Украиной Россия - империя, а без Украины - Московия. Поэтому стратегически - дело, конечно, не в газопроводе, пусть он даже очень важен с экономической точки зрения, а в новом разделе Европы. И Америка тут, ясное дело, очень даже причем: на заре новой технологической революции Трамп оспаривает роль лидера в первую голову у пангерманской Европы, то есть у Великой новой Германии - у Ангелы Меркель. Чтобы облегчить Трампу (Америке) решение этой первостепенной задачи, мудрая Британия создала Меркель проблему - ушла из Евросоюза, ослабив ее перед наступательным фронтом Трампа (окончательно можно и не уходить, потому что дело-то уже сделано, и Европа без Великобритании - это пол-Европы). И касательно газопровода у США не может быть иной позиции, как только воспротивиться его сооружению, ибо он, конечно же!, усиливает Германию и пангерманскую Европу, с очень сильным скрытым намеком пристегивает к Пангерманской империи сырьевую Россию, и британский профессиональный удар под ложечку сразу имеет ослабленный эффект. Надо сказать, что в Европе эту очевидную для профессионала картину видели далеко не все: только Мэй (Джонсон), Меркель, Трамп и Путин. Теперь спроецируйте на этот пейзажик матрицу нового этапа интеграционной модернизации - пост-глобализации на базе технологической революции и получите современную расстановку сил на мировой арене, определите содержание общественно-исторического процесса и его основные движущие силы. И легче легкого найдете место и роль во всех этих головоломках России. Ну, и Путина тоже.

Прошедшая неделя принесла еще пару плохих вестей для Северного потока-2. Перспективы его достройки и раньше были не очень, а теперь стали еще меньше. Напомню, что в мае Германия отказалась вывести этот проект из энергетической директивы. Т.е. теперь одна компания не сможет занимать мощности по прокачке более чем на 50%.И вот в июне случилось еще 2 события.1. Санкции США Несмотря на беспорядки в стране американский истеблишмент продолжает гнуть свою линию.Стало известно о подготовленном в сенате законопроекте о дополнительных санкциях Хочу обратить внимание на то, что подчеркнуто, т.к. страхование попало сюда не случайно. 2. Позиция Дании Позиция Дании весьма своеобразная. Она не хочет в открытую отказывать в достройке Северного Потока-2, т.к. не хочет ухудшать отношения с Германией, поэтому придумывает постоянные предлоги.Изначально от судна требовалось наличие систем геопозиционирования. А теперь оан выдвинула новое требование "Наличие страховки от компании Европейского союза".Сильно, да!? Американцы собираются наказывать страховщиков за сделки по Северному потоку-2, а Дания требует такую страховку. Понятно, что ни одна нормальная страховая компания не возьмется за страхования Черского в таких условиях. Получился замкнутый круг. Чего наверно и добивались США. ИТОГО В общем перспективы достройки Северного потока-2 еще более ухудшились. Есть правда еще один путь, проложить трубу мимо территории Дании. В этом случае он пройдет по территории Швеции и Германии. Но это сильно удорожает проект и пока такой вариант никто не рассматривает.
В историческом смысле, Польша и Украина участвовали как объекты европейской картографии; нечего и говорить, дух истории сохранился и поныне; тем не менее Польша - сегодня несомненный субъект европейской истории, а Украина настойчиво претендует на такую же роль. В 18-20-х веках народы воспринимали имперскую прямолинейность как должное, и Польшу с Украиной неоднократно делили как придется; случалось, что под горячую руку попадались и Чехия со Словакией, и Венгрия с Румынией, и Австрия с аншлюссами, и даже Германия с берлинской стеной, что уж тут об Украине говорить. Но любой геополитически подкованный человек вам скажет, как это сделал Бжезинский, - с Украиной Россия - империя, а без Украины - Московия. Поэтому стратегически - дело, конечно, не в газопроводе, пусть он даже очень важен с экономической точки зрения, а в новом разделе Европы. И Америка тут, ясное дело, очень даже причем: на заре новой технологической революции Трамп оспаривает роль лидера в первую голову у пангерманской Европы, то есть у Великой новой Германии - у Ангелы Меркель. Чтобы облегчить Трампу (Америке) решение этой первостепенной задачи, мудрая Британия создала Меркель проблему - ушла из Евросоюза, ослабив ее перед наступательным фронтом Трампа (окончательно можно и не уходить, потому что дело-то уже сделано, и Европа без Великобритании - это пол-Европы). И касательно газопровода у США не может быть иной позиции, как только воспротивиться его сооружению, ибо он, конечно же!, усиливает Германию и пангерманскую Европу, с очень сильным скрытым намеком пристегивает к Пангерманской империи сырьевую Россию, и британский профессиональный удар под ложечку сразу имеет ослабленный эффект. Надо сказать, что в Европе эту очевидную для профессионала картину видели далеко не все: только Мэй (Джонсон), Меркель, Трамп и Путин. Теперь спроецируйте на этот пейзажик матрицу нового этапа интеграционной модернизации - пост-глобализации на базе технологической революции и получите современную расстановку сил на мировой арене, определите содержание общественно-исторического процесса и его основные движущие силы. И легче легкого найдете место и роль во всех этих головоломках России. Ну, и Путина тоже.
Юрий Королев. Живем в замечательное время, - какия палитра событий: здесь и исторические скелеты в шкафах, и паутина модерна и постмодерна, и вполне грозные силуэты и всполохи грядущего. Украина - поле традиционной геополитической распри, в которой традиционно в качестве субъектов исторического действа присутствовали Россия, Германия, Австрия, Франция и Англия; В историческом смысле, Польша и Украина участвовали как объекты европейской картографии; нечего и говорить, дух истории сохранился и поныне; тем не менее Польша - сегодня несомненный субъект европейской истории, а Украина настойчиво претендует на такую же роль. В 18-20-х веках народы воспринимали имперскую прямолинейность как должное, и Польшу с Украиной неоднократно делили как придется; случалось, что под горячую руку попадались и Чехия со Словакией, и Венгрия с Румынией, и Австрия с аншлюссами, и даже Германия с берлинской стеной, что уж тут об Украине говорить. Но любой геополитически подкованный человек вам скажет, как это сделал Бжезинский, - с Украиной Россия - империя, а без Украины - Московия. Поэтому стратегически - дело, конечно, не в газопроводе, пусть он даже очень важен с экономической точки зрения, а в новом разделе Европы. И Америка тут, ясное дело, очень даже причем: на заре новой технологической революции Трамп оспаривает роль лидера в первую голову у пангерманской Европы, то есть у Великой новой Германии - у Ангелы Меркель. Чтобы облегчить Трампу (Америке) решение этой первостепенной задачи, мудрая Британия создала Меркель проблему - ушла из Евросоюза, ослабив ее перед наступательным фронтом Трампа (окончательно можно и не уходить, потому что дело-то уже сделано, и Европа без Великобритании - это пол-Европы). И касательно газопровода у США не может быть иной позиции, как только воспротивиться его сооружению, ибо он, конечно же!, усиливает Германию и пангерманскую Европу, с очень сильным скрытым намеком пристегивает к Пангерманской империи сырьевую Россию, и британский профессиональный удар под ложечку сразу имеет ослабленный эффект. Надо сказать, что в Европе эту очевидную для профессионала картину видели далеко не все: только Мэй (Джонсон), Меркель, Трамп и Путин. Теперь спроецируйте на этот пейзажик матрицу нового этапа интеграционной модернизации - пост-глобализации на базе технологической революции и получите современную расстановку сил на мировой арене, определите содержание общественно-исторического процесса и его основные движущие силы. И легче легкого найдете место и роль во всех этих головоломках России. Ну, и Путина тоже.

Юрий Королев. Трудно сейчас себе представить в полном объеме грядущие социальные, политические и демографические последствия, но основные их направления очевидны. Совершенно трансформируются геополитические факторы: взрывается прежнее представление о национальных границах и национальных государствах. Тем не менее опыт человечества не знает лучшего инструмента для совершения столь грандиозных преобразований, нежели национальное государство; другое дело, что оно должно претерпеть важные структурные изменения и организационные сдвиги. Не случайно на этом вопросе сейчас зациклено внимание общества: старое не годится, нового примера пока нет, исторический опыт достаточно трагичен и противоречив; отдельные проблески позитивных идей все-таки мелькают в дискуссиях этатистов и либералов, но нужны гораздо более мощные и направленные интеллектуальные усилия, чтобы приблизиться к искомой цели; может быть надо перелопатить построения исторических утопистов. Не последнюю роль в этом деле играют встречи и мозговые атаки современных прикладных политиков вроде Трампа, Путина, Мэй, Меркель, Си... Кто знает, где аукнется. Переход к реализации нового проекта интернационализации мировой экономики, а именно модернизации инфраструктур и формирования единой глобо и космопортации производства, товаров, информации влечет за собой три обязательных следствия: воспроизводство (простое и расширенное), эксплуатация, безопасность. Масштабы обеспечения этих последующих событий уникальны, всеобъемлющи и крайне технологичны. Они несомненно дадут мощный толчок развитию прикладной науки.

Юрий Королев. Из стратегических самое главное то, что Китаю брошен вызов и не только сформулированы претензии, но и состоялся первый предварительный акт битвы, что-то вроде артиллерийской пристрелки: она показала, что всеподавляющего перевеса нет ни у одной из сторон, а затяжной и затратный характер войны не устраивает ни Америку и Трампа, ни Китай; более того, - Китай показал, что торг возможен; обеим сторонам срочно требуется усилить позиции, и в этом нет никого привлекательнее России, потому что она не только укрепила бы Трампа и Америку, но и ослабила бы Китай: Европу хоть на два помножь, такого эффекта не добьешься. Взамен: санкции, Украина (Крым) и Сирия, - вот, другое дело, что ни Америке, ни Китаю нечем привлечь Россию, - сделаны громкие заявления Трампа: лозунг вернуть Россию в Восьмерку (Семерку), заявление, что Крым русский, пакет проектов сбалансировать ситуацию в Сирии; нет смысла говорить, что видение реалиации и исполнения этих предложений может очень сильно не совпадать у Трампа и Путина, - по всем направлениям - по вертикали и горизонтали; но разговор на эту тему нужен Трампу, - потому что надо утвердить самую лучшую из возможных для Америки формулу с Китаем, и это не только срочно, но и вполне выполнимо, потому что там, где пушки будут молчать, Путин может подыграть Трампу; и для Путина, - потому что в контексте такого диалога он может перейти в следующий раунд: по Договору ракет средней и малой дальности, ядерному контролю и разоружению, ПРО; в формирующемся контексте у России возникает шанс начать эти глобальные переговоры с Америкой раньше, чем она их начнет с Китаем - бальзам на страдающую душу Путина с его идефикс мировой державы , - Китай при всем желании этого дать Путину не может, потому что таким подарком не располагает; конечно, Китай потом присоединится, но тактико-стратегический выигрыш существенный, потому что дверь в торжественный зал Китаю будут открывать Трамп и Путин вместе.

Юрий Королев. Практически все ныне сформулированные проекты дедолларизации - лишь элемент экономической политики и представляют собой временный вспомогательный фактор выживания системы доллара на новом этапе модернизации, тем более что все участвующие в дедолларизации валюты построены, сформированы и определяемы на основе доллара (евро, рубль, юань); лишь криптовалюта действует хотя и в рамках этой логики, но дополняя доллар в сфере еще не приобретенных им качеств, связанных с сокращением посредников в системе товар-потребитель-производитель; но это тоже лишь временное сверхкачество. Существующая система не в силах охватить все сектора, интегрировать старые рынки в стремительно растущие и возникающие новые рынки и связи и вынуждена ограничивать сферу своего контроля: в первую очередь отвергаются и ограничиваются агрессивные, сложные и напряженные технологически многослойные системы развивающегося рынка: Россия, Иран, Китай... Суть санкций в ограничении прав и возможностей в системе доллара; и поэтому так называемая дедоларизация в России, Китае и в других точках мирового хозяйства - лишь вынужденные действия в целью обеспечения оборота в тех секторах и сегментах производственно-торговых отношений, которые в результате санкций становятся частично или полностью непокрытыми либо покрытие представляется ущербным в рамках конкурентной логики. Усилия по дедолларизации на самом деле являются шансом для системы доллара преодолеть трудности, связанные с невозможностью обеспечить долларом всю мировую экономику и объективно сложившейся необходимостью ограничить ее сферу высокотехнологичными секторами; особенную трудность создает ситуация затратных реформ, назревших в контексте новой технической революции и перехода к неоглобализации, - она связана с такими емкими и долгосроными капиталовложениями, которые очень нескоро принесут реальную прибыль, - это прежде всего всемирная инфраструктура, новые энергогенерации, глобо и космопортация. В рамках этой же логики происходит ренесанс национального (регионального) государства как мобилизационного центра ресурсов для рывка в модернизации инфраструктур и формируется спрос на более или менее авторитарное государство-правление, которое могло бы противостоять трудностям преодоления кризисов в условиях демократических дискуссий и решений.

Юрий Королев. Тугой и сложный узелок завязался, здесь и исторические скелеты, и паутина модерна и постмодерна, и вполне грозные силуэты и всполохи грядущего. Украина - поле традиционной геополитической распри, в которой традиционно в качестве субъектов исторического действа присутствовали Россия, Германия, Австрия, Франция и Англия; в историческом смысле, Польша и Украина участвовали как объекты европейской картографии; нечего и говорить, дух истории сохранился и поныне; тем не менее Польша - сегодня несомненный субъект европейской истории, а Украина настойчиво претендует на такую же роль. В 18-20-х веках народы воспринимали имперскую прямолинейность как должное, и Польшу с Украиной неоднократно делили как придется; случалось, что под горячую руку попадались и Чехия со Словакией, и Венгрия с Румынией, и Австрия с аншлюссами, и даже Германия с берлинской стеной, что уж тут об Украине говорить. Но любой геополитически подкованный человек вам скажет, как это сделал Бжезинский, - с Украиной Россия - империя, а без Украины - Московия. Поэтому стратегически - дело, конечно, не в газопроводе, пусть он даже очень важен с экономической точки зрения, а в новом разделе Европы. И Америка тут, ясное дело, очень даже причем: на заре новой технологической революции Трамп оспаривает роль лидера в первую голову у пангерманской Европы, то есть у Великой новой Германии - у Ангелы Меркель. Чтобы облегчить Трампу (Америке) решение этой первостепенной задачи, мудрая Британия создала Меркель проблему - ушла из Евросоюза, ослабив ее перед наступательным фронтом Трампа (окончательно можно и не уходить, потому что дело-то уже сделано, и Европа без Великобритании - это пол-Европы). И касательно газопровода у США не может быть иной позиции, как только воспротивиться его сооружению, ибо он, конечно же!, усиливает Германию и пангерманскую Европу, с очень сильным скрытым намеком пристегивает к Пангерманской империи сырьевую Россию, и британский профессиональный удар под ложечку сразу имеет ослабленный эффект. Надо сказать, что в Европе эту очевидную для профессионала картину видели далеко не все: только Мэй (Джонсон), Меркель, Трамп и Путин. Теперь спроецируйте на этот пейзажик матрицу нового этапа интеграционной модернизации - пост-глобализации на базе технологической революции и получите современную расстановку сил на мировой арене, определите содержание общественно-исторического процесса и его основные движущие силы. И легче легкого найдете место и роль во всех этих головоломках России. Ну, и Путина тоже.

Юрий Королев. Переход к реализации нового проекта интернационализации мировой экономики, а именно модернизации инфраструктур и формирования единой глобо и космопортации производства, товаров, информации влечет за собой неизбежные следствия. Любой экономист сразу назовет три области, где они будут особенно заметны: воспроизводство (простое и расширенное), эксплуатация, безопасность. Масштабы обеспечения этих последующих событий уникальны, всеобъемлющи и крайне технологичны. Они несомненно дадут мощный толчок развитию прикладной науки. Трудно сейчас себе представить в полном объеме грядущие социальные, политические и демографические последствия, но основные их направления очевидны. Совершенно трансформируются геополитические факторы: взрывается прежнее представление о национальных границах и национальных государствах. Тем не менее опыт человечества не знает лучшего инструмента для совершения столь грандиозных преобразований, нежели национальное государство; другое дело, что оно должно претерпеть важные структурные изменения и организационные сдвиги. Не случайно на этом вопросе сейчас зациклено внимание общества: старое не годится, нового примера пока нет, исторический опыт достаточно трагичен и противоречив; отдельные проблески позитивных идей все-таки мелькают в дискуссиях этатистов и либералов, но нужны гораздо более мощные и направленные интеллектуальные усилия, чтобы приблизиться к искомой цели; может быть надо перелопатить построения исторических утопистов. Не последнюю роль в этом деле играют встречи и мозговые атаки современных прикладных политиков вроде Трампа, Путина, Мэй, Меркель, Си... Кто знает, где аукнется.

Юрий Королев. Что влечет за собой переход к реализации нового проекта интернационализации мировой экономики, а именно модернизации инфраструктур и формирования единой глобо и космопортации производства, товаров, информации? Любой экономист сразу назовет три обязательных следствия: воспроизводство (простое и расширенное), эксплуатация, безопасность. Масштабы обеспечения этих последующих событий уникальны, всеобъемлющи и крайне технологичны. Они несомненно дадут мощный толчок развитию прикладной науки. Трудно сейчас себе представить в полном объеме грядущие социальные, политические и демографические последствия, но основные их направления очевидны. Совершенно трансформируются геополитические факторы: взрывается прежнее представление о национальных границах и национальных государствах. Тем не менее опыт человечества не знает лучшего инструмента для совершения столь грандиозных преобразований, нежели национальное государство; другое дело, что оно должно претерпеть важные структурные изменения и организационные сдвиги. Не случайно на этом вопросе сейчас зациклено внимание общества: старое не годится, нового примера пока нет, исторический опыт достаточно трагичен и противоречив; отдельные проблески позитивных идей все-таки мелькают в дискуссиях этатистов и либералов, но нужны гораздо более мощные и направленные интеллектуальные усилия, чтобы приблизиться к искомой цели; может быть надо перелопатить построения исторических утопистов. Не последнюю роль в этом деле играют встречи и мозговые атаки современных прикладных политиков вроде Трампа, Путина, Мэй, Меркель, Си... Кто знает, где аукнется.
Юрий Королев. Из стратегических самое главное то, что Китаю брошен вызов и не только сформулированы претензии, но и состоялся первый предварительный акт битвы, что-то вроде артиллерийской пристрелки: она показала, что всеподавляющего перевеса нет ни у одной из сторон, а затяжной и затратный характер войны не устраивает ни Америку и Трампа, ни Китай; более того, - Китай показал, что торг возможен; обеим сторонам срочно требуется усилить позиции, и в этом нет никого привлекательнее России, потому что она не только укрепила бы Трампа и Америку, но и ослабила бы Китай: Европу хоть на два помножь, такого эффекта не добьешься. Взамен: санкции, Украина (Крым) и Сирия, - вот, другое дело, что ни Америке, ни Китаю нечем привлечь Россию, - сделаны громкие заявления Трампа: лозунг вернуть Россию в Восьмерку (Семерку), заявление, что Крым русский, пакет проектов сбалансировать ситуацию в Сирии; нет смысла говорить, что видение реалиации и исполнения этих предложений может очень сильно не совпадать у Трампа и Путина, - по всем направлениям - по вертикали и горизонтали; но разговор на эту тему нужен Трампу, - потому что надо утвердить самую лучшую из возможных для Америки формулу с Китаем, и это не только срочно, но и вполне выполнимо, потому что там, где пушки будут молчать, Путин может подыграть Трампу; и для Путина, - потому что в контексте такого диалога он может перейти в следующий раунд: по Договору ракет средней и малой дальности, ядерному контролю и разоружению, ПРО; в формирующемся контексте у России возникает шанс начать эти глобальные переговоры с Америкой раньше, чем она их начнет с Китаем - бальзам на страдающую душу Путина с его идефикс мировой державы , - Китай при всем желании этого дать Путину не может, потому что таким подарком не располагает; конечно, Китай потом присоединится, но тактико-стратегический выигрыш существенный, потому что дверь в торжественный зал Китаю будут открывать Трамп и Путин вместе.
Юрий Королев. Из стратегических самое главное то, что Китаю брошен вызов и не только сформулированы претензии, но и состоялся первый предварительный акт битвы, что-то вроде артиллерийской пристрелки: она показала, что всеподавляющего перевеса нет ни у одной из сторон, а затяжной и затратный характер войны не устраивает ни Америку и Трампа, ни Китай; более того, - Китай показал, что торг возможен; обеим сторонам срочно требуется усилить позиции, и в этом нет никого привлекательнее России, потому что она не только укрепила бы Трампа и Америку, но и ослабила бы Китай: Европу хоть на два помножь, такого эффекта не добьешься. Взамен: санкции, Украина (Крым) и Сирия, - вот, другое дело, что ни Америке, ни Китаю нечем привлечь Россию, - сделаны громкие заявления Трампа: лозунг вернуть Россию в Восьмерку (Семерку), заявление, что Крым русский, пакет проектов сбалансировать ситуацию в Сирии; нет смысла говорить, что видение реалиации и исполнения этих предложений может очень сильно не совпадать у Трампа и Путина, - по всем направлениям - по вертикали и горизонтали; но разговор на эту тему нужен Трампу, - потому что надо утвердить самую лучшую из возможных для Америки формулу с Китаем, и это не только срочно, но и вполне выполнимо, потому что там, где пушки будут молчать, Путин может подыграть Трампу; и для Путина, - потому что в контексте такого диалога он может перейти в следующий раунд: по Договору ракет средней и малой дальности, ядерному контролю и разоружению, ПРО; в формирующемся контексте у России возникает шанс начать эти глобальные переговоры с Америкой раньше, чем она их начнет с Китаем - бальзам на страдающую душу Путина с его идефикс мировой державы , - Китай при всем желании этого дать Путину не может, потому что таким подарком не располагает; конечно, Китай потом присоединится, но тактико-стратегический выигрыш существенный, потому что дверь в торжественный зал Китаю будут открывать Трамп и Путин вместе.
Юрий Королев. Переход к реализации нового проекта интернационализации мировой экономики, а именно модернизации инфраструктур и формирования единой глобо и космопортации производства, товаров, информации влечет за собой неизбежные следствия. Любой экономист сразу назовет три области, где они будут особенно заметны: воспроизводство (простое и расширенное), эксплуатация, безопасность. Масштабы обеспечения этих последующих событий уникальны, всеобъемлющи и крайне технологичны. Они несомненно дадут мощный толчок развитию прикладной науки. Трудно сейчас себе представить в полном объеме грядущие социальные, политические и демографические последствия, но основные их направления очевидны. Совершенно трансформируются геополитические факторы: взрывается прежнее представление о национальных границах и национальных государствах. Тем не менее опыт человечества не знает лучшего инструмента для совершения столь грандиозных преобразований, нежели национальное государство; другое дело, что оно должно претерпеть важные структурные изменения и организационные сдвиги. Не случайно на этом вопросе сейчас зациклено внимание общества: старое не годится, нового примера пока нет, исторический опыт достаточно трагичен и противоречив; отдельные проблески позитивных идей все-таки мелькают в дискуссиях этатистов и либералов, но нужны гораздо более мощные и направленные интеллектуальные усилия, чтобы приблизиться к искомой цели; может быть надо перелопатить построения исторических утопистов. Не последнюю роль в этом деле играют встречи и мозговые атаки современных прикладных политиков вроде Трампа, Путина, Мэй, Меркель, Си... Кто знает, где аукнется.
США и Россия сами по себе каждый являются полем острой борьбы национального и интернационального, то есть диалектических противоречий международной экономической интеграции и поисков ей соответствия в социальной и политической сфере. Переживаемый период заострил всю дискуссию на роли государства в глобализации. Когда исторически выбор пал на государство - США - как на гегемона революции и лидера формирования новой общественной формации, это обусловило двойственную роль государства: с одной стороны, государство США - ведущая сила глобализации, а с другой, все прочие государства-ведомые в интеграционном процессе глобализации; если государство США укрепляется, чтобы осуществлять не только социально-экономические преобразования, но и создавать адекватное правовое поле для новой исторической субстанции, то в отношении других оно требует делегирования полномочий частным корпорациям и опосредованно - государству-лидеру глобализации, то есть США, ослабления национальной государственной власти для облегчения и ускорения международной интеграции. В 90-е годы Россия была одним из самых послушных адептов глобализации, а ее государство двигалось в фарватере флагмана глобализации; однако огромные потери, которые несло население страны, стали угрожать власти и заставили элиту искать более выгодные условия передачи полномочий и делегирования власти и национального богатства. Не только в России произошло такое столкновение интересов, и по миру пронеслись цветные революции, которые имели целью уничтожить или предельно ослабить национальные государства. Однако цена этой революционной волны оказалась слишком велика и, как обычно в истории, начался откат революции и повсеместное становление бонапартистских режимов. Опыт показал, что они не хуже, а лучше революционеров могут служить целям глобализации, но торговля за цену участия обострилась до предела.
Юрий Королев. Характер празднования - в нем принимают участие только победители, без России - падения Берлинской стены демонстрирует, что не договор, а капитуляция России стала итогом войны. C 13 августа 1961 года по 9 ноября 1989 года Берлинская стена не только разделяла западную и восточную части города, но и отделяла Западный Берлин от территории ГДР. Общая протяжённость составляла 155 км (43 км в черте Берлина[1] и 112 км по внутренней границе Западного Берлина). Немедленно после капитуляции СССР и окончания в 1990 году Третьей мировой войны (так называемой Холодной войны) начался распад сначала социалистического лагеря в лице Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и Варшавского договора, который датируется несколько условно падением Берлинской стены и присоединением ГДР к ФРГ в октябре 1990 года, что привело к возникновению революционной ситуации, распаду СССР в 1991, столкновениям между различными силами в России в 1991-1993 годах, приведшим к крайнему обострению политической ситуации сродни гражданской войне, когда был расстрелян парламент и арестованы его лидеры, фактически осуществлен полный захват власти одной из сторон в борьбе, а именно сторонниками президента Ельцина и принята новая конституция страны в декабре 1993 года. 1993-2000 годы - это период государственной институализации: Россия получила в результате условия мира сродни тому, что были у Германии после второй мировой войны, хотя режим Ельцина формально не признавал его и заявлял о взаимовыгодных соглашениях с победителями в лице США, Великобритании, Германии и Франции, смысл которых был в том, что эти страны признали законной власть Ельцина, а также согласились с тем, что Российская Федерация является единственным преемником СССР на международной арене, включая представительство в Совбезе ООН, ядерный статус и внешние долги. Декларировалось также сохранение границ и договоров, принятых после Второй мировой войны, что с самого начала не соответствовало действительности, ибо сам распад соцлагеря и Советского Союза перечеркивали генплан поствоенного мира. Понятно, что лидеры России, включая Ельцина понимали, что истина горька, но находились в слабой позиции, а главное надеялись, что руководимый ими переход России в стан демократии подразумевает союзническое и партнерское отношение к России со стороны Америки и Европы. Жесткие законы истории, конкурентной борьбы и геополитики прочертили глубокую борозду расхождений интересов постреволюционной России и набирающей силу и размах глобализации мира, руководимой США. Законы интеграционного процесса Европы требовали присоединения к интеграционным процессам всех стран и сил региона, но и Россия быстро оправлялась от экономической разрухи, что заставило западных лидеров, прежде всего США и Германию содействовать ускорению интеграционных процессов в Восточной и Южной Европе: ничто не должно было остаться необустроенным, так как вместе с восстановлением России ожидалось повышение ее геополитических претензий. Важным элементом этой стратегии стал военный разгром Югославии, что стало завершающей вехой государственного становления России, ибо она осознала себя в контексте мировых связей: в год бомбардировки Белграда в 1999 Б.Ельцин был свергнут и к власти пришел лидер сторонников национальной ориентации русской элиты В.Путин. Начался новый этап развития ситуации. Он завершился еще одним крупным поражением - европеизацией Украины.
Первая часть, охватывающая время от резкого обострения враждебных действий против империи зла в конце 80-х при Рейгане и признания поражения Горбачевым (Берлинская стена) и переговоров о капитуляции между Горбачевым-Ельциным, с одной стороны, и Бушем-Тетчер-Колем, с другой, отмечена объединением Германии, дезинтеграцией Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) и завершена распадом СССР в 1991 году. Под руководством победоносной Америки и ее президента Билла Клинтона (1993-2000) - главного бенефициара победы - осваиваются завоеванные территории и ресурсы побежденного - и вся Европа вступает в НАТО. Мир охваьывает великая интеграция под крылом монолидера з- США. Но одровременно по непреложным законам диалектики совершенно необходимым образом разрастается дезинтеграция бывшего социалоистического лагеря, которая захваьывает Югославию и и раскручивает центрифугу национализма по всей восточной и южной Европе: парадоксальным образом нациоанлистические настроения ведут к разрушению завоеванных интеграцией пространств в СССР, СЭВ и Югославии и созданию новых - в Евросоюзе. Но чтобы ускорить и гарантировать эти процессы нетерпеливым победителям понадобилась и горячая война: в 1999 году НАТО бомбит Югославию, завершая ее распад и обеспечивая новым государствам вступление в ЕС и НАТО. Военным разгромом Югославии и заканчивает Билл Клинтон свое триумфальное правление в 2000-м году. Законы диалектики непреложно вносят в это триумфальное шествие свои парадоксы: в модернизаторское интеграционное движение, основанное на технологической интеграции и обеспечивающее победное шествия глобализации, заложена бомба - в состав ЕС приняты государства, которые технологически не готовы к глобализации и глобоко поражены вирусом национализма - они несут трудности, противоречия и обеспечивают несовершенство системы.
Начиная с 2010 года все более заметной чертой процесса глобализации становится столкновение национального и интернационального, что получило все более и более конкретное выражение в противостоянии США и России, хотя, конечно, это столкновение никоим образом не выражает сущности исторического этапа. Как США, так и Россия сами по себе каждый являются полем острой борьбы национального и интернационального, то есть диалектических противоречий международной экономической интеграции и поисков ей соответствия в социальной и политической сфере. Переживаемый период заострил всю дискуссию на роли государства в глобализации. Когда исторически выбор пал на государство - США - как на гегемона революции и лидера формирования новой общественной формации, это обусловило двойственную роль государства: с одной стороны, государство США - ведущая сила глобализации, а с другой, все прочие государства-ведомые в интеграционном процессе глобализации; если государство США укрепляется, чтобы осуществлять не только социально-экономические преобразования, но и создавать адекватное правовое поле для новой исторической субстанции, то в отношении других оно требует делегирования полномочий частным корпорациям и опосредованно - государству-лидеру глобализации, то есть США, ослабления национальной государственной власти для облегчения и ускорения международной интеграции. В 90-е годы Россия была одним из самых послушных адептов глобализации, а ее государство двигалось в фарватере флагмана глобализации; однако огромные потери, которые несло население страны, стали угрожать власти и заставили элиту искать более выгодные условия передачи полномочий и делегирования власти и национального богатства. Не только в России произошло такое столкновение интересов, и по миру пронеслись цветные революции, которые имели целью уничтожить или предельно ослабить национальные государства. Однако цена этой революционной волны оказалась слишком велика и, как обычно в истории, начался откат революции и повсеместное становление бонапартистских режимов. Опыт показал, что они не хуже, а лучше революционеров могут служить целям глобализации, но торговля за цену участия обострилась до предела. По силе и отмобилизованности элиты, которую смог сплотить эффективный лидер, Россия оказалась во главе и на пике этого сражения. Но Россия ведет его не против глобализации, а за свое место в ней, и центральным вопросом борьбы стал вопрос о руководстве революции - вопрос не второстепенный, а напротив центральный в каждой революции, и он не предполагает компромиссов

Не очень-то настойчивые предложения США включить Россию в план Маршалла, отвергались Сталиным, потому что в этом случае сохранить режим и власть было невозможно, тем более, что очевидным условием участия в проекте был отказ от ядерного оружия, а оно-то у Сталина уже было... Кроме того, опыт мобилизационной экономики во время войны подогревал его уверенность в том, что России все по силам и своими средствами. Объективно в тот период историческая альтернатива в виде государственной монополии не была дискредитирована, и не только в России, но и в самых передовых странах мира вера в реальность социализма была весьма популярна. Да и Европа, завороженная программой восстановления, активно выступила против конкурента, и ей это оказалось не трудно, в частности, благодаря историческому дару - лидерству Черчилля в Великобритании.
Но все-таки продолжали существовать два общественно-исторических проекта, и не так сразу и не так просто было выбрать победителя, учитывая, что американский проект был доступен только самой высокой элите государств, а стран, самостоятельно искавших свое место под солнцем, становилось все больше и больше – Китай, Индия, Мексика и полторы сотни иных и бедных. Россия не состояла в элите, но она единственная противопоставила Америке свою альтернативу развития, которая хотя бы теоретически обосновывалась.
И что вы думаете? В 1957 году взлетел русский спутник; а 1961 – первый корабль-спутник с Гагариным на борту, а ведь смыслом выяснения отношений была - технология. Вот откуда в Америке появилось критическое направление в элите и Кеннеди... А в 1962 году Россия смогла обойти все наблюдения США и завести баллистические ракеты на Кубу - это тоже технология.
Не внешний фактор, а именно сомнения в правильности национального - внутриполитического - выбора породили первый послевоенный кризис в США в 1962 году, известный как Карибский кризис, который, конечно же, был лишь его наиболее очевидным проявлением. Кризис был именно внутриполитическим, потому что американская элита оказалась перед трудным выбором альтернативы стратегического развития страны и мира и только в столкновении главных сил в самой Америке решалась и разрешилась ситуация, но вопрос был поставлен во всей его широте – как Америке двигаться дальше. А к России надо было присмотреться...
Какой был сделан вывод? Он очевиден: что определяет операжающее развитие технологии? инвестиции - огромное количество вкладываемых средств - ведь тогда это был очень рисковый сегмент рынка. Где их взять? Америка уже мобилизовала все, что могла; следовательно, нужно было присовокупить все, что есть в мире, для необходимой капитализации: был установлен контроль над мировым сырьем, прежде всего нефтью и начался энергичный поиск интеграции передовых систем производства - успешным опытом стала региональная интеграция - в Латинской Америке, на арабском востоке, Общий рынок в Европе, - ни о какой единой Европе и речи не было: Европа восстановилась, можно и нужно было привлечь ее к новому технологическому рывку. И это решение, основанное формально на необходимости освоить космос и приведшее к новым коллосальным инвестициям в технологии, ускорило новую революции в технологиях, прежде всего информационных.И это обстоятельство стало определяющим не только для СССР, но и для основных стран Западной и Восточной Европы: технологическая революция и бег за нею требовали огромных средств, что подпитывало и определяло государственно-монополистический (не в смысле государство плюс частные монополии выбор США, а в смысле государство - монополия - выбор России) стратегический курс при Сталине, который с помощью Косыгина пытался найти какой-то альтернативный приемлемый вариант, но безуспешно, потому что экономическое решения всегда сталкивалось с секретностью, а секретность в этой сфере никак не соблюсти при частном предпринимательстве. Америка научилась это делать, особенно, после утраты монополии на тайны атомной бомбы. Маккартизм - цена за науку. Тогда и отделились гражданская преимущественно технология, которой могли пользоваться европейцы, и военная – только в США, и возник железный занавес – иначе просто было нельзя.
В известном смысле мировые события и внешняя политика все более интериоризируются, ибо то, что еще 50 лет назад считалось только достоянием МИДов, теперь даже формально становится и стало делом внутренней политики: США как признанный лидер глобализованного мирового сообщества более всех затронуты этой динамикой. Не следует их стремление распространить на весь мир свои законы объяснять - только вредоносностью и империалистическими замашками их отдельных политиков, - здесь отражается объективная реальность: если США лидеры, то они не могут не требовать исполнения законов общества, которое их лидерами провозгласило и требует от них исполнения законов этого общества. США как лидер глобализации видит другие страны частью этой системы, а она не может функционировать, если не станет подчиняться единой системе законов. Другое дело, что это лидерское де-факто оспаривается не только другими мировыми лидерами, но и частью американского общества, но не в ключе отказа от глобализации, а в контексте поисков нового и более адекватного лидера. Недаром иногда звучит: нам нужен такой, как Путин, а не как Обама; не исключено, что окажись Путин на месте Обамы, он вел бы себя точно так же. Однако с точки зрения программы, Путин отражает позицию тех, кто требует долевого равенства в решении мировых вопросов. А что это значит в контексте интериоризации? Это означает пропорциональное представительство в мировом правительстве. Которое, естественно, действует в рамках единого правового поля, а иначе действовать не может.
Расклад таков, что даже пожелай очень сильно Трамп сформировать с Путиным совместный проект, он не может себе этого позволить. Возможность нового рывка интернационализации обеспечена очень небольшим перевесом сил и, чтобы его укрепить, понадобится союз не с Путиным и идущими за ним национально-патриотическими силами, а с бывшими неоконами и радикалами глобализации, то есть с недавними сторонниками Клинтон, что он и сделал, призвав немедленно после победы к единству республиканцев и демократов. Как говорится, он все прекрасно понимает. Трамп и американская элита, даже при полном понимании необходимости преобразований, не могут позволить себе ожидать, пока Россия и Китай существенно усилят и разовьют ту часть национального рынка, производства и производительных сил и внутринациональных отношений, которая сможет влиться в технологическую интеграцию.
Если бы Клинтон избрали, миром стали бы руководить три женщины: Меркель, Мэй и Клинтон... Этого не случилось, но, по крайней мере, у одной из мэтрисс - Мэй - есть предпосылки и шансы сохраниться на переходный период. Меркель ничем не хуже, но у нее за плечами уже большой накопившийся негативный багаж: имиграция и Украина, и, объективно говоря, германской элите для чистоты эксперимента следовало бы сменить лидера, но альтернативная фигура сейчас, повидимому, пока отсутствует. На новом этапе интеграции Америки и Европы Россия остается, попрежнему, удобным мальчиком для битья, но без всяких намерений прибить совсем. В то же время, Трампу, чтобы усилить конкурентный рычаг, может понадобиться имитировать дорогу дружбы с Путиным, чтобы приструнить Меркель и Мэй; но это ненадолго, потому что никакого стратегического плана опережающей интеграции с Россией не существует и необходимости в этом никакой нет, и, как только понадобится готовый и упакованный враг, - вот он

20 ОКТЯБРЬ 2018 Стихотворение Шнурова собрало более 200 тысяч лайков:
Я глазам своим не верю.
Вот п****ц или капут.
Что за люди? Чисто звери,
Раз своих уже е**т.
Их е**т чужие дабы,
Жили б скованные страхом.
Начали пока что с бабы,
А потом всех будут т*****ь.
В городах, да и в глубинке
Заменяют вставший уд
Полицейские дубинки,
Русский секс, как русский бунт.
Бесполезен, беспощаден,
Полувял он и ленив.
Кто-то выйдет, кто-то сядет,
Ничего не изменив
Здесь и так сплошные муки,
Хоть сегодня умирай.
Пусть подохнут эти суки,
Ну, а мы, конечно, в рай,
Попадем как по путевке,
Так наш главный обещал.
Мыльте, граждане, веревки,
Тихо и не вереща!
Всеедино, всенародно!
Что нам райский переплет?
Мы пойдем куда угодно,
Если Родина пошлёт.
Хоть к Аллаху, хоть на плаху,
Хоть к началу всех начал.
Нас давно послали *****,
Если кто не замечал.
Макаревич наложил стихотворение на музыку. За три часа пост в фейсбуке собрал уже более трех тысяч перепостов. В песне есть такие слова: «Я сам на этот рай давно имею виды, любой, небось, мечтал, чтоб на халяву в рай. Но есть один нюанс, туда летят шахиды, а тут мы всей страной — подвинься, открывай».
Юрий Королев. Видимо, речь идет о смене модели, и вместо одного мощного руководителя-государства, как США, придет не Китай, ЕС или Россия, а принципиально иной механизм, который представлял бы действительные движущие силы интернационализации, то есть технологии, безопасность, представительность, воспроизводство. Очевидно, что эти силы уже не представляют национальные государства, хотя они суть наилучшие механизмы регулирования общественных отношений из всего, что было изобретено цивилизацией. Государства очевидно переходят в субсидиарные позиции, но это не отнимает, а скорее подтверждает надежды, что именно национальное и интеграционное государство снова призвано сыграть важнейшую роль на этапе формирования нового мирового порядка, - вероятно, поэтому оно снова так очевидно востребовано. И не исключено, что, скажем, ООН, основанная на союзе национальных государств, станет одним из источников формирования нового мирового лидера на представительской основе. Борьба за лидерство - вечный процесс. Ничего трагического ни для Америки, ни для мира в том, что руководство мировым процессом США ставится сейчас под вопрос, не имеется. Такой вызов может привести к перегруппировке Америки, обладающей попрежнему огромным потенциалом, и в случае если ее элита докажет свою интеллектуальную состоятельность, лидерство Америки может быть подтверждено и установиться на несколько десятков лет, чтобы снова быть поставленным под вопрос. Скорее всего, так и будет, - слишком затратно менять модель, если ее потенциал еще до конца не исчерпан. Однако несомненно, что сегодня мир находится перед стратегическим выбором, речь не идет только о новой матрице интернационализации, - заколебалось все. Такие признаки скорее всего свидетельствуют о востребовании глобальной реструктуризации, а не о простой смене лидера в результате количественных изменений и подвижек.

Юрий Королев. Переживаемый период заострил всю дискуссию на роли государства в глобализации. Когда исторически выбор пал на государство - США - как на гегемона революции и лидера формирования новой общественной формации, это обусловило двойственную роль государства: с одной стороны, государство США - ведущая сила глобализации, а с другой, все прочие государства-ведомые в интеграционном процессе глобализации; если государство США укрепляется, чтобы осуществлять не только социально-экономические преобразования, но и создавать адекватное правовое поле для новой исторической субстанции, то в отношении других оно требует делегирования полномочий частным корпорациям и опосредованно - государству-лидеру глобализации, то есть США, ослабления национальной государственной власти для облегчения и ускорения международной интеграции. В 90-е годы Россия была одним из самых послушных адептов глобализации, а ее государство двигалось в фарватере флагмана глобализации; однако огромные потери, которые несло население страны, стали угрожать власти и заставили элиту искать более выгодные условия передачи полномочий и делегирования власти и национального богатства. Не только в России произошло такое столкновение интересов, и по миру пронеслись цветные революции, которые имели целью уничтожить или предельно ослабить национальные государства. Однако цена этой революционной волны оказалась слишком велика и, как обычно в истории, начался откат революции и повсеместное становление бонапартистских режимов. Опыт показал, что они не хуже, а лучше революционеров могут служить целям глобализации, но торговля за цену участия обострилась до предела.
Начиная с 2010 года все более заметной чертой процесса глобализации становится столкновение национального и интернационального, что получило все более и более конкретное выражение в противостоянии США и России, хотя, конечно, это столкновение никоим образом не выражает сущности исторического этапа. США и Россия сами по себе каждый являются полем острой борьбы национального и интернационального, то есть диалектических противоречий международной экономической интеграции и поисков ей соответствия в социальной и политической сфере. Переживаемый период заострил всю дискуссию на роли государства в глобализации. Когда исторически выбор пал на государство - США - как на гегемона революции и лидера формирования новой общественной формации, это обусловило двойственную роль государства: с одной стороны, государство США - ведущая сила глобализации, а с другой, все прочие государства-ведомые в интеграционном процессе глобализации; если государство США укрепляется, чтобы осуществлять не только социально-экономические преобразования, но и создавать адекватное правовое поле для новой исторической субстанции, то в отношении других оно требует делегирования полномочий частным корпорациям и опосредованно - государству-лидеру глобализации, то есть США, ослабления национальной государственной власти для облегчения и ускорения международной интеграции. В 90-е годы Россия была одним из самых послушных адептов глобализации, а ее государство двигалось в фарватере флагмана глобализации; однако огромные потери, которые несло население страны, стали угрожать власти и заставили элиту искать более выгодные условия передачи полномочий и делегирования власти и национального богатства. Не только в России произошло такое столкновение интересов, и по миру пронеслись цветные революции, которые имели целью уничтожить или предельно ослабить национальные государства. Однако цена этой революционной волны оказалась слишком велика и, как обычно в истории, начался откат революции и повсеместное становление бонапартистских режимов. Опыт показал, что они не хуже, а лучше революционеров могут служить целям глобализации, но торговля за цену участия обострилась до предела.

Юрий Королев. Ялтинский мир демонтирован в той части, что касается России: все, кроме позиций в ООН и Совбезе, потому что это вопрос последнего этапа раздела мира. Теперь подошла очередь Европы, - кому что... Америка прозевала момент, когда Германия вновь превратилась в мировую державу; для Трампа это не было откровением, но американская элита только приоткрывает очи. Тут надо немного оглянуться в прошлое. По-настоящему послевоенных было на самом деле два президента, впитавших в себя политическую традицию эпохи Рузвельта - это Трумэн и Эйзенхауэр, - они решили спор о дележе мира, и выбрали не СССР, а Западную Европу, включая потерпевшую поражение Германию. И главным образом - Германию (плюс Великобритания). Германия испугала их до смерти: своим упорством, своей сопротивляемостью, своей способностью отмобилизовать жертвенно нацию и материальный потенциал: но главное - технологическими достижениями, уже реализованными и еще находившимися в потенциале и разработке, своими блестящими учеными, инженерами и лабораториями. Мистический ужас перед германским гением заставил Америку создать уникальный для своего времени и гигантский план Маршалла, - восстановления Германии и Европы под гегемонией Америки. Германия периода Гитлера была демонизирована и фактически закрыта для научного анализа - покрытая флером вельзевуловой тени и страха, нагнетаемого отчасти сознательно, а отчасти подпитываемого как иммигрировавшими в США германскими учеными, так и ставшими их коллегами американскими. Точкой фокуса в этом стали темы концлагерей и антисемитизм режима Гитлера. Объективно оказалась заинтересованной в таком развитии и Россия, которая смогла практически беспрепятственно создать самую большую в ее истории территориальную империю, успела, освоив германскую технологию, которой уже владели США, создать ядерное оружие и оградить свою империю союзом восточно-европейских стран. И в Америке, Трумэн и Эйзенхауэр, и в России - Сталин приняли курс на технологическую гонку. И вот теперь опять пришло время США разбираться с Германией...
И это обстоятельство стало определяющим не только для СССР, но и для основных стран Западной и Восточной Европы: Технологическая революция и бег за нею требовали огромных средств, что подпитывало и определяло государственно-монополистический (не в смысле государство плюс частные монополии, а в смысле государство - монополия) стратегический курс при Сталине, который с помощью Косыгина пытался найти какой-то альтернативный приемлемый вариант, но безуспешно, потому что экономическое решения всегда сталкивалось с секретностью, а секретность в этой сфере никак не соблюсти при частном предпринимательстве. Америка научилась это делать, особенно, после утраты монополии на тайны атомной бомбы. Маккартизм - цена за науку. Тогда и отделились гражданская преимущественно технология, которой могли пользоваться европейцы, и военная – только в США, и возник железный занавес – иначе просто было нельзя.